Всего 6881843
30 дней 74051
24 часа 2694


Волга-реченька глубока...

ГЛАВА 8

- «ПЕРЕВЁРНУТЫЙ» МИР –

МУСЛИМ
Вниз по течению Волга всё шире, всё полноводней. Принимая на пути своём воды других рек, становится ещё сильнее. Кажется, будто тяжелее стали волны, и движет ими река, словно богатырь сильными мышцами. Порой виднеются лишь едва очертания берегов, и необъятной кажется волжская глубина.

Река хранит на дне свои тайны, как в глубине души хранится самое заветное и дорогое.

Далеко за кормой остался Нижний Новгород – Горький, и только огоньки маленьких деревушек, поселков, костры рыбаков мелькают загадочно сквозь пелену сумерек на дальних берегах.

На верхней палубе наши знакомые туристы из Ярославля, любуясь вечерней рекой, обсуждают, что в верхней части Волги, где Рыбинское водохранилище, ширь такова, что не видно берегов, и волна, подобная морской, гуляет на тех просторах.
Вспоминают затопленный город, что остался на дне рукотворного моря. Это не легенда, а реальность. Затопленный город восходит над водой высоким куполом часовни. Говорят, что в ясную погоду различимы и очертания городских улиц на дне. Несколько сотен жителей отказались покинуть родные дома, и теперь подводное царство кажется обитаемым, словно затерянный мир.

МУСЛИМ
Быть может, и память сердца подобна такому миру, затерявшему под водой времени, живущему своей призрачной жизнью, где чувства по-прежнему волнующи и ярки.

***
Ночь бархатным покрывалом пытается укутать реку, плеск волн действительно становится тише. Робкий месяц выглядывает из-за облаков.

Тихо на теплоходе, лишь из открытой двери радиорубки негромко звучит голос Валерия Леонтьева, чьи записи так любит включать наш радист Дима.

«Вот и двадцатый кончается век,
И начинается новый забег,
А в далёком-далеке мячик плавает в реке…»

- словно колыбельная звучит негромко над опустевшей палубой уснувшего теплохода…

***

МУСЛИМ

… Тонкий серп месяца, замерев на черном небосводе, будто на шпиле мечети, звенел чуть слышно чистым золотым звуком, тающим золотистыми искрами на бархате ночи. Золотой луч, коснувшись темной сонной воды, побежал по ней лунной дорожкой. Встрепенулась на мгновение могучая река, качнула золотую дорожку, смешала её с темной водой, вот уже вся необъятная поверхность реки воссияла золотым сиянием. Призрачно синевшие вдали берега, стали невидимыми, лишь золотая река величаво и бесшумно перекатывала волны под бархатным куполом неба.

***

МУСЛИМ
На пустынных палубах было светло, будто днём. Освещенный яркими огнями, словно новогодними гирляндами, теплоход скользил по темному золоту реки, подобный призрачному видению. Прохладный ночной ветер, примчавшийся из неведомой таинственной дали, развевал флаг на мачте. Трехцветное полотнище флага качалось волнами над кормой теплохода бесшумно, и казалось, что в мире отключились все звуки. Теплоход двигался и даже прибавлял скорость, но не было слышно ни привычного «тарахтения» двигателя, ни шума воды, вскипающей золотистой пеной.
Время словно остановилось. Тишина стояла и внутри теплохода. Длинный пустынный коридор главной палубы меж рядами одинаковых дверей кают. Бронзовый блеск ручек, теплый цвет старинного дерева.
Изящный изгиб лесенки, ведущей вниз, приглушенный свет такого же безмолвного коридора средней палубы. Маленький уютный вестибюль на нижней, и снова – бесконечность коридора в непонятности времени, утратившего звуки.

МУСЛИМ
Ступеньки лестницы, ведущей в трюм, более круты, но тепло деревянных перил стрелкой манит вниз… Дальше… дальше… дальше….
Впрочем, куда же дальше? Нижняя палуба теплохода, и даже помещения трюма остались далеко вверху, а лестница всё никак не кончается. Ночь по-прежнему безмолвная, и время словно остановило свой бег. Ощущение тяжёлой золотистой воды стало реальнее и ближе, будто коснулась кожи её прохлада. И вот уже что-то качнулось, закружилось, и больше нет теплохода, его огней над темной водой, его развевающегося над волнами флага, нет золотого месяца, тонко звенящего золотым звуком, таящим искорками на бархате ночи. Движение реки где-то в стороне, а под ногами – земля, асфальт города, и ночь мгновенно сменилась днём.

***

МУСЛИМ
Солнце вынырнуло, как из речной волны, и осветило облака, подобные волнам реки. «Как будто на дне…» - подумалось вдруг – «Перевернутый мир, река, оказавшаяся небом…»
Город, что открылся в этом странном мире, показался знакомым. Гостиница на высоком берегу другой странной «подводной» реки… Красно-кирпичная стена старинного Кремля. За ней – Концертный Зал, красивое здание с белыми колоннами…

Гостиница… Концертный Зал… «Город с тремя неизвестными»? Но где же тогда цветы?...

***
Цветы были! Крупные свежие на длинных стеблях гвоздики – в руках Девочек! В пронзительной четкости яви Девочки были такими же юными, как тогда. Тонкие руки, копна каштановых кудрей, румянец на щеках…

Они стояли у парапета Набежной, где на высоком Волжском берегу между водой и небом, ближе к небу, - памятнику летчику Чкалову.
Слева – гостиница, справа стена старинного Кремля, за которой концертный Зал.
Девочки спешили на концерт, но остановились на минутку перевести дыхание. Эта высота между могучей рекой и небом, ближе к небу, была созвучна их чувствам. Сейчас Девочки не шли, летели, над землёй, над этим высоким берегом, летели на крыльях своей великой любви. Летели счастливые в своём драгоценном мире всеобщей любви.
Девочки спешили на встречу с Любимым Артистом, зная, что им будут рады.

В том затерянном, подводном мире даже и в самом страшном сне не могло присниться Девочкам, что кто-то, оказавшись по случайности в ближнем окружении Артиста, будет с ожесточенной ненавистью выталкивать вон их, Девочек, у которых вся жизнь построена по нему…

***

Они стояли у парапета на Набережной, где на высоком Волжском берегу между водой и небом, ближе к небу, - памятник летчику Чкалову. Такими счастливыми были их лица! Гвоздики на длинных стеблях, крупные, свежие прекрасные гвоздики в тонких почти детских пальцах – цветы любимому Артисту.

Как рассказать им о том, что будет потом? Отвести глаза, промолчав? Но, объехав множество городов, научились так понимать друг друга, что не удастся даже и во спасение ложь…

Остаться бы здесь, где через несколько минут откроются двери прекрасного зала, что за старинной стеной Кремля. Двери, от которых никто не станет в ярости отталкивать нас. Где встретят приветливо и с любовью.
А потом… Беломраморная лестница наверх, как будто лестница в небо, взволнованное ожидание зрительного зала, вступление оркестра и… драгоценный, очарованный миг, когда выходит на сцену Он, и замирает в восторге зрительный Зал, и целый вечер настоящего счастья.

Его голос. Его красота. Он поёт для всех, и никто из многих тысяч счастливых зрителей не станет рассказывать небылиц о том, что «он пел только для меня, а весь зал вставал с мест и шептал: «Смотрите, смотрите, он поёт для неё». Этот бред тоже из будущего. И как рассказать Девочкам об этом?! Как рассказать, что именно этот бред вдруг окажется «главным»?! Перевернутый мир, быть может, не тот, что под водой, а тот, который считается «правильным». Тот, в котором некто «главный» объявит ненужными и лишними - Девочек, тех, у кого вся жизни построена по нему, Любимому Артисту.

Только в «перевернутом» мире может случиться такое, что с болью будут уходить, изгоняемые прочь, именно те, кто любит сильнее и искреннее…
Они никогда не покинули бы своего Любимого Артиста, и никогда не нашлось бы таких «причин», чтобы заставить их уйти, никакие житейские проблемы и бури не отдалили бы их, ибо и в радости, и в горе, они не мыслили себя в стороне от него, но именно они оказывались вынужденными уходить, столкнувшись с ненавистью там, где просто немыслимо быть ей. Уходили в … никуда, потому, что некуда было идти им, ведь в сердце, плачущем от боли обиды, всё оставалось, как прежде…

Нет! Не могу рассказать о таком будущем! Пусть останутся Девочки в «перевернутом», но зато добром и правильном мире, где главенствует любовь, где люди, не по случайности, а по судьбе оказавшиеся в ближнем окружении Любимого Артиста, никогда, никогда даже и в мыслях своих не допустят такого абсурда - выталкивать прочь… его поклонников!

***

МУСЛИМ
С высокой Набережной открывался вид на реку. Туман сглаживал краски, и было непонятно, то ли раннее утро, то ли канун сумерек…

Теплоход стоял у причала, огни тускло светили сквозь пелену тумана. Теплоход был из будущего, к нему вела бетонная дорожка, круто спускаясь вниз…

Девочки остались на высоком Волжском берегу между водой и небом, ближе к небу, в своём добром времени, где главенствовала любовь…

***

МУСЛИМ

- «Проснись! Проснись!» - сын тряс меня за плечо. Глаза у него были испуганные.

- «Почему ты снова плачешь во сне?» - тревожным шепотом повторял он…

- Это был сон. Просто сон. Он закончился…

… Вытирая ладонями мокрое лицо, мне казалось, что руки пахнут речной водой, словно не во сне, в реальности свершилось путешествие в «перевернутый мир»….

 
       
Rambler Top100 Рейтинг@Mail.ru