Всего 6882134
30 дней 74335
24 часа 2882


"Полуночный поцелуй"

Из коллекции Муслима Магомаева.

 Дорогие Друзья! Эта запись в настоящее время на сайте отсутстует. Кто желает посмотреть фильм, можно написать на адрес редактора: edward97@atnet.ru

"ПОЛУНОЧНЫЙ ПОЦЕЛУЙ":

Скачать.

Из книги Муслима Магомаева "Великий Ланца":

.... Контракт со студией „Метро-Голдвин-Майер" подписан. На этой церемонии присутствовали менеджер Марио Ланца Сэм Уэйлер, срочно прибывший из Нью-Йорка, и сам босс студии мистер Майер, мгновенно оценивший „золотого соловья", пойманного в „золотую клетку" Голливуда.

 Отечески похлопав Ланца по плечу, Майер сказал:

 - Марио, мой мальчик, я собираюсь сделать из тебя пою­щего Кларка Гейбла!
 Шаг сделан. Дверца „золотой клетки" захлопнулась. Коготок увяз... Никто не осознавал тогда всю меру ответст­венности поступка нашего героя. Успех сам шел в руки. Неуемные почести в адрес Ланца у всех на слуху. Он в заповедной, недосягаемой для сотен первоклассных талан­тов, стране Голливуд. К профессии певца присоединилась другая, по тем временам, может быть, самая популярная, -актер   кино. Что еще?!
 Ланца в своих поступках всегда отличался сиюминут­ностью. Сегодня тебе хорошо, сейчас тебе улыбается уда­ча. Живи, не мучайся раздумьями о грядущем. Да и разве Голливуд - это что-то навечно? Фильм, другой... Слава, материальная база, приобретение желанной для любого артиста независимости от любых обстоятельств. Художник, как думал Марио, должен быть независимейшим из созда­ний природы. А далее, обеспечив себе и своей семье безбед-ность, можно заняться самым главным - быть только оперным певцом, выйти на сцену „Метрополитен-опера"...
 
   Как бы то ни было, Ланца отпил глоток из голливудской чаши и, кажется, не очень-то заметил поначалу, что в ее игристом, хмельном напитке подмешана крепкая доза „опиу­ма". Да и кто из начинающих кинозвезд, прорвавшихся на небо Голливуда, знает, что кино - своеобразный наркотик. Прозрение всегда наступает потом. Чаще тогда, когда изме­нить что-либо уже невозможно.
 
 Контракт Голливуда - бумажка серьезная. Этот документ, будто всевидящее око, предусматривает буквально все. Скажем, по обычному творческому договору артист обещает быть в форме. Собственно говоря, и не нужно никому, кроме самого себя, ничего обещать. Артист - это всегда форма (в самом широком смысле). Для Голливуда этого мало. Все нужно скрепить документом. Все предвидеть и гарантиро­вать. В контракте должна быть оговорена не только форма, но и параметры этой формы. Вес Ланца пунктом соглашения ограничен цифрой 170 фунтов (68 кг). Студии совершенно неважно, трудно ли держать такую вот форму той или иной звезде. Так нужно. Так требует киностандарт, согласованный с сегодняшней зрительской   конъюнктурой.
 
   Первая пробная киносъемка доставила хлопот и Марио, и специалистам студии. Демократическая натура Ланца (а так­же соответственно ей и одежда) словно не хотела вписываться в рамки экрана. Пиджаки Ланца носил просторные, с широкими лацканами, рубашка не терпела никаких галстуков и застегну­тых верхних пуговиц. Он любил стиль „апаш", большие отлож­ные воротники. Выглядел он, конечно, не салонным кавалером, а здоровым, по-народному красивым парнем. Плечи вразлет, густая шапка волос, напоминающая кустарник.
 
 Джо Пастернак только головой покачал, увидев, каким вышел Ланца на пленке. Продюсер - человек опытный. Все это ему уже знакомо. Срочно нужно „подлакировать" парня. Вокруг Ланца забегал парикмахер, который привел в поря­док этот его „кустарник", после чего голова Марио засияла, как английский газон; волосы подкрасили, они стали отда­вать красноватым оттенком, по голове пошли мягкие брон­зовые волны, тонким лезвием разрезал их пробор... Кто-то другой занялся его одеждой: с ловкостью факира куда-то упрятали богатырскую грудную клетку и срезали утесы плеч. А гример так искусно прошелся по его физиономии, что через минуту-другую она заблагоухала свежестью ангельско­го лика.
 
   После повторной съемки на площадке уже не было ни одного смеющегося. По студии пробежал ветерок удивлен­ного восхищения. На экране сияла блистательной улыбкой новая   кинозвезда.
 
 Наступил сценарный этап. По инициативе Джо Пастерна­ка было решено обыграть некоторые страницы биографии Марио Ланца. Разумеется, не обошлось без воображения. Расхожая легенда о том, что Ланца когда-то работал шофером грузовика и профессиональным грузчиком, распро­странилась после первого фильма с участием Ланца, кото­рый   получил   в   прокате   название   „Полночный   поцелуй".
 
 Рядом с Марио на съемочной площадке работали знаме­нитости Голливуда, его ветераны: Этель Барримор исполня­ла роль богатой филадельфийской матроны, которая органи­зует в городе оперный театр для своей страстно обожаемой внучки - певицы Пруденс. Роль внучки поручена была моло­дой кинозвезде - очаровательной Кэтрин Грейсон. Пианист Хосе Итурби в картине - дирижер симфонического орке­стра. Опытнейший голливудский актер Д. Керрол-Нейш играл отца героя... Режиссером „Полночного поцелуя" назна­чен Норман Таурог.
 
 Но вернемся назад. Пока утрясались сценарные эпизоды, у Ланца,   согласно   контракту,   появилась   пауза   длиною   в шесть месяцев. Заполнил ее Марио успешно. В общем-то это время в судьбе нашего героя без всякой натяжки можно назвать счастливым. У него договорная, то есть с полной гарантией на годы вперед, работа, а теперь он по своему усмотрению может делать что его душе угодно. А душе было угодно петь в опере. Марио решил выступить на опер­ной сцене Нью-Орлеана в роли Пинкертона („Мадам Баттер-флай" Дж. Пуччини, дирижер - Уолтер Герберт, Чио-Чио-Сан - Тонико Каназава, Шарплес - Джес Уолтере).
 
 В день спектакля Марио волновался. И все же волнение не могло погасить состояния его души. Душа ликовала: Марио предстояло выйти на сцену профессионального опер­ного театра. Все, что было до того, - все эти пестрые концер­ты, шоу и прочее - казалось ему чем-то предварительным, рекламным, готовящим его к настоящему. И вот теперь это настоящее наступило.
 
 Волнение усиливало еще одно обстоятельство. Ему пред­стоит петь без микрофона, к которому он, выступая на ги­гантских площадках, привык. К тому же злые языки, по мере роста популярности певца, пустили слух, что у Ланца „небольшой голосок" и слышно его только благодаря звуко­усилению. И вот, дескать, причина, почему Ланца никогда не быть оперным певцом. Злые языки извечно сопутствуют кумирам.
 
 Голос Ланца зазвучал в театре, на репетиции... Кто-то из музыкантов в паузе воскликнул: „Ничего себе маленький голосок!" Невольная реплика тут же была поддержана апло­дисментами и криками одобрения.
 
   Спектакли прошли на редкость успешно и вызвали го­рячую поддержку прессы. „Нью-Орлеанские новости" писали: „Мистер Ланца исполнил роль лейтенанта Пинкертона ярко, достаточно смело и эмоционально. Нечасто встретишь такой изысканно-романтический тенор. Исключительные вокальные данные голоса помогают ему' прекрасно справиться с пар­тией. Счастливое и редкое сочетание внешности и голоса, без сомнения, поможет мистеру Ланца во всех его дальней­ших, серьезных работах".
 
 Но, к великому сожалению, оперный дебют (а в Ныо-Орлеане был именно профессиональный дебют, потому что в Танглвуде Ланца дебютировал еще как конкурсант и, будем считать, как „ученик") стал и последним его оперным спек­таклем. Судьба! А верней сказать, не судьба!
 
 Он вернулся из Нью-Орлеана в Голливуд. Время присту­пать к работе над первым фильмом. Перед спектаклями, волнуясь, он много ел. Известно, что у некоторых людей нервное напряжение „атакует" железы внутренней секреции и   главный   „распорядитель"   гипофиз,   обильно    выделяются адреналин и ферменты... И склонные к тучности люди, особенно в возбужденном состоянии, „лечат" нервы обиль­ной пищей, которая, кстати, не всегда дает им чувство насыщения. Оттого-то застолья у нашего героя длились иногда не один час и один вид „гастрономии" спешил сме­нить другой.
 
 В ту пору вес Ланца доходил до 200 фунтов (80 кг). Для Ланца-певца казалось вполне нормальным, для Ланца-актера - многовато. Вес становился проблемой. Продюсер Пастер­нак настоятельно требовал от героя будущего фильма внеш­ней легкости и изящества. Но, разумеется, сразу вес не сбросишь. Да и не было у Марио особого опыта по этой части (его армейское голодание с потерей сознания и неболь­шие клинические эксперименты под руководством доктора Кагана не в счет).
 
 Поэтому Ланца был вынужден просить у продюсера отсрочки. Заодно пришлось сказать и о трудностях с кварти­рой, а главное, о том, что его Бетти ждет ребенка.
 Джо Пастернак покатился со смеху:
 
 -Ну и дела! Не киностудия, а сплошной родильный дом. Твоя жена беременна, моя беременна, в положении и твоя будущая героиня - Кэтрин Грейсон... Так что нам всем нуж­на отсрочка. - И, подумав немного, добавил: - Будем ждать наших детей... Так что у тебя есть предостаточно времени, чтобы слегка похудеть...
 
 В это время, и очень кстати, в жизни Марио Ланца появился Терри Робинсон, молодой массажист, а в недавнем прошлом чемпион по боксу и победитель конкурса мужской красоты в Нью-Йорке, обладатель титула „Мистер Нью-Йорк-сити". Робинсону рассказал о Ланца Луис Майер. „Мы подписа­ли с ним контракт, - сказал босс студии. - Этот парень, Терри, может стать большой звездой, но ему нужно сбавить вес для первой картины. Может быть, я сумею заинтересовать его, и вы познакомитесь".
 
 Познакомились они в гимнастическом зале „МГМ". Ланца первым подошел к Терри и спросил:
-Вы Терри Робинсон?
-Да.
Рад вас видеть, - Марио протянул руку.
-Я вас знаю? - спросил Робинсон.
-Да, мой босс Луис Майер считает, что вы можете помочь
мне сбросить фунтов двадцать... Меня зовут Марио Ланца, я
должен войти в форму для съемок...
 
    Тут же от Терри последовало приглашение посетить его квартиру в Уэствуде. В семейной обстановке они испытали еще большую взаимную симпатию. Короткое знакомство перешло в дружбу. А семья Ланца опять раздвинула свои рамки: Робинсон также стал ее членом, преданным другом, спутником Ланца по жизни. Терри следил за его здоровьем, прежде всего за весом, да и просто-напросто был всегда рядом. Он разработал специальную спортивную программу для Ланца, заставил купить резиновый костюм, чтобы во время упражнений обильней потеть. Под руководством Терри Марио начал работать с гантелями и специальным мячом...
 
   Отпуск Кэтрин Грейсон действительно дал Ланца воз­можность привести себя в форму, оговоренную контрактом: он сбросил лишний вес. Новые кинопробы оказались весьма удачными.
 
 За время вынужденного простоя Марио выступал в разного рода концертах, чаще всего в благотворительных, которые устраивала сестра босса „МГМ" Ида Майер-Кенингс. Так или иначе, все звезды зависели от ее брата, а стало быть, она впол не могла рассчитывать на их участие в благотворительности, распространенной не только в Голливуде, но и во всей Америке.
 
 На одном из таких бесплатных мероприятий Марио ждало еще одно приятное знакомство. Его представили маэстро Джакомо Спадони, музыкальному руководителю, работавшему в штате „МГМ". В свое время он был концерт­мейстером и близким другом Энрико Карузо. Высокий, седой, импозантный, всегда с безупречной элегантностью одетый мужчина (ему шел шестой десяток), Спадони был горд своей причастностью к биографии великого тенора. Можете себе представить, с каким благоговением Ланца, всю жизнь боготворивший Карузо, теперь смотрел на синьора Спадони, своего соотечественника, казавшегося Марио на­стоящей музейной ценностью.
 Ланца в горячем порыве обнял Спадони, этот живой „музейный экспонат".
 
- Синьор, я обязан спеть для вас. Мы должны работать
вместе... Готовиться к съемкам фильма, где много музыки.
Когда мы начнем?
 
 Спадони вполне разделял чувства Марио, ему сразу же показался необычайно симпатичным этот молодой певец. Он также искренне обнял нового друга.
 
- Что ж, пойдем к роялю, посмотрим, что у нас за музыка и как мы ее поем.
 
 Весь день они работали над несколькими ариями. Музыка, чувство родины, взаимная симпатия царили в доме синьо­ра Спадони. Подчас маэстро отрывался от клавиш и вытирал невольные слезы. Не мог сдержать чувств и наш герой. Жизнь напряженна. Дорога в гору удачи тяжела. И такие вот сцены - как праздник души.
Они сразу стали большими друзьями. Цементировала их дружбу память о Карузо, его дух, который словно хранил Спадони.
 
-Вы мне нравитесь, маэстро, - не раз по-юношески восторженно и непосредственно восклицал Марио, - вы всегда будете   со   мной.   Когда-нибудь   вы   познакомитесь   с   моими отцом и матерью, а мама у нас прекрасно готовит итальянс­
кие блюда...
 
 Ланца мгновенно увлекся новой дружбой. Если ему кто-то нравился, Марио, как капризный ребенок, желал, чтобы это принадлежало ему безраздельно и навсегда. Спадони он так же, как и Робинсона, стал считать членом своего семейства.
 
 Сценарий готов. Теперь фильм имеет реальную основу. Машина Голливуда заработала, Марио выплачен аванс. Ланца переезжает на новую квартиру в Беверли Хиллс. Началась подготовка к съемке фильма. Марио ежедневно на студии с раннего утра. Нужно изучить сценарий, обсудить роль с режиссером, познакомиться с техникой звукозаписи; кроме того, гардероб, гримерная... Оперные отрывки, к осо­бой радости Марио, он готовил с маэстро Спадони; с дириже­ром и композитором Ирвингом Арансоном работал над песенным репертуаром.
 
 Новичкам в голливудских делах любят давать советы. А если выдастся случай, то и поморочить голову, подшутить. И звукотехник, и осветитель, и любой рабочий сцены, и элект­рик, конечно же считавшие себя академиками от кинема­тографа, спешили вставить свое замечание. Марио не знал традиций кинофабрики и с серьезным видом вслушивался в каждый расхожий совет. В голове у него от такого стихий­ного „худсовета" началась каша. На помощь пришел извест­ный киноактер Кинен Уин. Он отвел Ланца в сторону и сказал:
 
- Послушайте, коллега, вы видите   того человека? – Он указал   рукой   на   режиссера   Нормана   Таурога,    стоящего поодаль с оператором. - Это единственный человек, кого вы должны слушаться... Он заинтересован в картине больше всех и поэтому не даст вам плохого совета.
 
 Потом Ланца будет сниматься еще в нескольких филь­мах, в том числе и тех, что вознесли его имя до небес, и тех, что бросили его под ноги голливудским бизнесменам. И более разумного совета за все это время, чем тот, что дал ему опытный актер, он не встречал.
 
 Настал ответственный день - запись на киностудии музы­кального материала. А в семье Марио было неспокойно. Бетти вот-вот должна была родить. Она уже была в больни­це, и Марио чувствовал себя разорванным на две части. А он так не может. Или - или. Придется отменять запись. Но доктора успокоили его: в ближайшее время ничто не долж­но случиться.
 
 Ланца приступил к работе, которую он ждал с нетерпе­нием и редким творческим волнением... И вот в самом раз­гаре арии Радамеса запись прервал звукорежиссер:
-Мистер Ланца, прошу прощения... Примите мои поздрав­ления. Только что позвонили из больницы... У вас - девочка...
 
 Это случилось 9 декабря 1948 года. Первую свою дочку Бетти и Марио назвали Коллин...
 
 В те вечера Ланца возвращался домой усталым. Работа над фильмом проходила в жестком режиме. И все-таки, входя в дом, он чувствовал, как что-то светлое и теплое наполняет его сердце. Он брал на руки девочку и тихо, нежно говорил, щекоча дыханием ушко Коллин:
-Моя мама каждый вечер брала меня на руки и пела колыбельную песенку.
 
 И он, ласково напевая, укачивал дочку. Бетти, бесконеч­но счастливая, смотрела на мужа и малышку Коллин. Она, Бетти, запомнит эти минуты как самые прекрасные в своей жизни.
 
 Коллин крестили в церкви Св. Павла в Уэствуде. Крест­ными дочери были Сэм и Селма Уэйлер.
 
 „Полночный поцелуй" состоялся. Фильм прокатил по Штатам на колеснице триумфа. Надо сказать, что этот пер­вый фильм с участием Ланца дал возможность и нашему зрителю познакомиться с солнечным талантом американс­кого певца и киноактера.
 
 В этой ленте Ланца, конечно же, еще не мог блеснуть актерской игрой, он только пробовал силы. Потому-то не всегда ему удавалось быть естественным, в чем-то он переиг­рывал, где-то „недобирал". Был иногда скованным, неуклю­жим. Но впереди - новые киноработы. Ему еще предстоит показать себя. Главное, начало положено. „Кинозвезда с оперным голосом", словно благостная весть, в считанные месяцы облетела чуть ли не весь мир.
 
 Партнером Марио в „Полночном поцелуе", как уже гово­рилось, была очаровательная Кэтрин Грейсон. В фильм вошли несколько оперных отрывков, а также написанные специально две песни: „Они не верят мне" и „Я знаю, знаю".
 
 Своеобразным апофеозом музыки к фильму стала свобод­ная интерпретация (переложение для дуэта Ланца и Грей­сон) музыкальной темы из Пятой симфонии Чайковского.
 
 Нечего говорить о том, что небывалый успех фильма принес кинофирме „МГМ" сверхприбыль. Хозяин монополии Луис Майер не только почувствовал это, но и позволил свое­му практичному воображению заглянуть немного вперед. Что ж, поговорка „Куй железо, пока горячо" знакома боссу. Новую кинозвезду следует поощрить. Ланца в два раза повышен гонорар. И сразу же заказан для него новый сценарий.
 
       
Rambler Top100 Рейтинг@Mail.ru