Всего 6882090
30 дней 74176
24 часа 2795


"Серенада"

Из коллекции Муслима Магомаева.

"СЕРЕНАДА"

Скачать.

  Дорогие Друзья! Эта видеозапись на сайте в настоящее время  отсутствует. Кто хочет посмотреть фильм, можно написать на адрес редактора сайта:

edward97@atnet.ru

 Из книги Муслима Магомаева "Великий Ланца":

… И снова фильм. Его материал как нельзя лучше отвечает синтетическому таланту Марио Ланца. В основе сюжета -роман Джеймса Кейна „Серенада в Мексике". История, в общем-то, незатейливая, что типично для музыкального фильма. Марио должен перевоплотиться в бедного юношу, влюбленного в богатую и довольно-таки бездушную особу (известная актриса Джоан Фонтейн), которая, увлекшись чудесным его голосом, оказывает юному дарованию под­держку. Потом коварно покидает возлюбленного. Новый избранник этой дамы талантливый скульптор, которого, если этот сюжет продолжить, она также променяла бы на кого-нибудь еще. Но сам герой тоже не оплошал - новая любовь в лице мексиканской девушки (популярная певица и танцов­щица Сарита Монтьель) спасла его от страсти.

 
В общем, сюжет не главное... Главное, чтобы в фильме вновь блеснул Ланца.
 
Дотошные   журналисты,   насытившись   скандалом в   Лас-Вегасе, продолжали донимать киномагната Джека Уорнера недвусмысленными вопросами о „боевой готовности" мисте­ра Ланца: не подведет ли оскандалившаяся знаменитость и на этот раз? Мистер Уорнер откровенно отвечал, что верит Марио Ланца. Верит как себе. И надеется, что лента будет вовремя и успешно отснята. Прозорливость или риск?
 
Мистер Уорнер конечно же подметил в состоянии этого великого таланта Ланца признаки перелома. Ему нужна поддержка. Он, Джек Уорнер, влил каплю надежды в оттаяв­шую душу певца. Ланца откликнулся незамедлительно. Именно в ту критическую пору ему был так необходим шанс на реабилитацию. Он верил в собственные силы. Теперь у него повод убедить в этом и всех остальных.
 
Работа буквально закипела. Сначала - запись музыкаль­ных фрагментов. Марио осуществил ее на одном дыхании. Такого еще никто ни в Голливуде, ни в звукозаписывающих фирмах любого ранга не видывал.
 
Музыкальным руководителем картины назначен Рэй Хейндроф. Он вспоминал:
 
- Я был впервые на подобной записи. Певец блестяще проделал за пятнадцать минут работу, на которую был отпущен весь день. Он зашел в студию, записал все с перво­го дубля, да так, как будто пел в последний раз в жизни, и через несколько минут вышел.
 
Для мистера Хейндрофа, может, это и было удивитель­ным. Для тех, кто хорошо знал Ланца, - делом знакомым. Марио чувствовал себя в студии как рыба в воде. Он был спокоен, игрив, весел, позволял в процессе самой ответствен­ной и напряженной работы отвлечься шуткой, подчас поте­шал технический персонал своими знаменитыми имитация­ми... Например, начинал главную песню фильма своим голо­сом, а завершал, скажем, голосом Ната Кинг Кола. Эти шутки не мешали работе, и в результате - высокое качество записи.
 
Думается, именно возможность при случае сделать еще один дубль, тут же исправить любые огрехи и неточности вселяла в Ланца спокойствие и уверенность, что и давало такие фантастические результаты в студийной работе. Другое дело - сцена.
 
Ланца отличался удивительным, но и безжалостным чутьем, которым он предчувствовал собственное испол­нение как никто другой, даже музыкальный специалист. Самокритичность, с годами доходившая до болезненной мнительности, часто руководила его поступками. Это редкое качество, я бы сказал, божественная черта -примета великого таланта, который сам себе высший судья. Если Ланца не предощущал совершенство и предельную гармонию собствен­ного исполнения, он тут же падал в бездну страха. Мало кто понимал его в такие горестные и святые минуты. Все списывали на артистический каприз, на вольность режима... А было гораздо сложней. Марио боялся не публики, а себя на публике. Своей нервной, взрывной натурой он опасался мельчайшего промаха. Потому что знал: то, что не заметят и что простят кому-то, ему не простят - наоборот, расцветят, раздуют до чудовищных размеров.
 
Уже по традиции, сделав музыкальные записи, Марио должен был сбросить лишний вес. К зиме 1955 года артист был готов к съемкам.
 
Нельзя сказать, что ему удалось значительно похудеть, но новый босс понимал, что теперь слава Ланца „правит бал" и форма уже не главное. По крайней мере, не это было самым важным. Все заметили прекрасное настроение у любимого певца и актера. Он был предельно прилежен, корректен, точен.
 
Голливудский корреспондент немецкого киножурнала „Фильм-ревю" Фридрих Поргес был свидетелем этой работы Марио Ланца.
 
-Редко я наблюдал у актеров такую поразительную перемену к лучшему, как у мистера Ланиа. В последний раз мне довелось видеть его на уже ставшей исторической пресс-конференции, на которой певец убедительно доказал, что голос его превосходен. С тех пор он избегал каких бы то ни было интервью... В этот раз я беседовал с Ланца на сту­дии „Уорнер Бразерс" в перерыве между съемками фильма „Серенада". Поначалу сердечность актера, с которым я це­лый час беседовал в его артистической уборной, показалась мне наигранной. Но постепенно я понял, что эта лихорадоч­ная страстность - не что иное, как естественная реакция вновь обретшего свое счастье человека. Проявление радости по поводу вернувшегося признания, доверчивость отвергну­того миром великого артиста, который именно сейчас снова нашел самого себя... Глаза Ланца светились, когда он рас­сказывал: „Я должен выполнить свой долг, от которого я, честно признаться, некоторое время уклонялся. Это действи­тельно нехорошо. Многочисленным зрителям, кому полю­бились фильмы с моим участием и которые стали моими верными поклонниками, я должен вновь доказать, что жив, другими словами, что я не забыл их признания, выпавшего на мою долю. Многие из моих поклонников помнили обо мне во время моего трехлетнего уединения. Я постоянно получал письма с выражением симпатии. В этих письмах высказывалась надежда на то, что меня опять можно будет увидеть и услышать в новом фильме. Я знаю, что не имею права разочаровывать этих людей, ведь отчасти я обязан им тем, что снова сумел вернуться... И я опять верю в свою звезду".
 
 
Музыка фильма „Серенада" богата оперными фрагмента­ми   из   „Трубадура",   „Африканки",   „Федоры",    „Турандот", „Арлезианки", „Отелло", а также песнями Николаса Брод­ского, ставшими волей судьбы мелодичнейшими спутниками голоса Ланца. Лейтмотив фильма - песня „Serenade"21 -блестяще спета певцом и вновь завершена сокрушитель­ным „до">>.
 
Для записи дуэта Дездемоны и Отелло из оперы Верди Ланца настоял на приглашении своей любимой певицы из „Метрополитен-опера" Лисий Альбанезе (в Европе она изве­стна как Лючия Альбанезе; так мы ее и будем в даль­нейшем называть). Студия хотела пригласить на эту роль кого-нибудь поближе, из Лос-Анджелеса, что, разумеется, было бы дешевле. Но Ланца, как всегда, настоял на своем. Довольной оказалась и Лючия, так как участие в съемках в течение восемнадцати дней было в материальном отноше­нии весьма выгодным предложением.
 
Они сразу же подружились. После рабочего дня Марио подходил к Лючии и робко спрашивал, можно ли ему пого­ворить с ней. Хотя, как известно, робким Ланца никто бы не осмелился назвать. Возможно, он боялся нарушить тот чис­тый душевный тон взаимоотношений, что сложились у него с Альбанезе с первой же встречи...
 
Отчего-то Ланца иной раз пытались предупредить в отношении к „хрупким и нежным созданиям". Можно поду­мать, что своей открытостью, прямотой, природной демокра­тичностью он мог кого-то обидеть. Но все эти чванливые и деланные господа аристократы считали возможным при случае напомнить Марио о его несколько вольной манере общаться с благородными людьми, особенно женского пола. Он не забыл, как мистер Пастернак и еще кто-то из заправил „МГМ" все пытались предостеречь его, чтобы он как бы ненароком не обидел этого „ангела-хранителя" леди Энн Блайт, певицу и киноактрису, приглашенную в фильм „Великий Карузо", когда им предстояло впервые встретиться. Для Марио подобные предупреждения были форменной чушью. Да, был он прост (все великие просты), излишне экспансивен, позволял себе чертыхнуться, мог выразиться и покрепче. Но это - характер. „Пожалуйста, Марио, веди себя с мисс Блайт самым почтенным образом, - наставлял его мистер Пастернак, - иначе эта прелестная юная леди будет шо­кирована твоими манерами и выражениями". Ланца пришлось дать обещание. „Хорошо, - ответил он, сморщившись, будто проглотил целую ложку уксуса, - я вымою рот с мылом". Потом, конечно, все встало на свои места. Ланца долго держался, но потом, не выдержав своей манерности, сорвал­ся: „Не могу я, черт побери, выглядеть как последний го­лубой идиот". И тогда в самом деле прелестная и к тому же весьма умненькая Энн Блайт подбежала к мистеру Ланца и, глядя прямо в глаза и мило улыбаясь, проговорила: „Марио, вы мне нравитесь таким, какой вы есть. И оставай­тесь, пожалуйста, самим собой..."
 
У Марио с Энн сложились прекрасные отношения, а успех фильма „Великий Карузо" говорит сам за себя. Да, с женщинами Ланца был подобен ангелу и общающиеся с ним дамы чувствовали себя королевами. В документальном фильме „Ланца - американский Карузо" знаменитая актриса Заза Габор рассказывает о смешном случае, происшедшем во время съемок с Марио в фильме „Серенада большой любви".
 
-          На съемочную площадку заявились немецкие коррес­понденты для того, чтобы поговорить с Марио и со мной о будущем фильме. Ланца   был   наверху,   в своей   гримубор­ной, и не знал о нашем   присутствии (мы были на первом этаже, в огромном холле). Репортеры начали допытываться, как   лучше   подступиться   к „суперзвезде",   у   которой,   по мнению многих, жуткий характер и   привычка ругаться   не
выбирая слов...
Я сказала, что все это ложь. За несколько месяцев съе­мок я не слышала от мистера Ланца ни одного резкого выражения. Он джентльмен - в полном смысле слова.
В тот момент дверь кабинета Ланца с грохотом отвори­лась, из нее кубарем по лестнице полетел один из его секретарей, и вслед ему звучал оглушительный тенор Марио, который „пел" такое... Я никогда раньше ничего подобного не слышала.   Корреспонденты   спросили меня   с   издевкой:
-          Фрау Заза, вы всегда говорите правду?..
Но по ходу интервью они поняли, что я не лгала. Марио Ланца вновь был образцом благородства.
 
Чудесная дружба сразу же началась у него и с его новой музыкальной партнершей Лючией Альбанезе. Часами заду­шевно, доверчиво беседовали они друг с другом. О жизни, об опере, о делах в „Метрополитен-опера", о великих людях и артистах. Лючия заботливо внимала каждому признанию нового друга, мгновенно оценив его глубочайший талант и трагедийность того, что лишь немногие по-настоящему могли оценить истинный размах и особенность дарования этого выдающегося тенора современности. Певица пыталась убедить коллегу в том, что его голос создан для оперы, и Ланца знал: да, это так. Его не нужно уговаривать, чтобы понять это. Но что-то в его жизни не срабатывает, что-то настоя­щее, сокровенное никак не вырвется и не уложится в необходимую жизненную и творческую колею. Ему как будто все время что-то мешает...
 
- Все люди думают обо мне дурно... - говоря это, Мариоеще ниже склонял голову. - Вы такого же мнения?
-Дорогой друг, вы должны преодолеть свое настроение. Все не так. И вы это знаете не хуже меня... - Ланца после таких добрых слов   поднимал   голову   и   прямо   смотрел   в глаза этой чудесной, все понимающей, отзывчивой женщины.-Я верю в вас. У вас все будет замечательно. Только надо постараться пережить это время. Когда неудачи валятся на голову. И кому? Человеку, столь обласканному и даром небесным, и славой, и всем, что только природа может дать!
 
Уже позже, в одном из интервью, Лючия Альбанезе гово­рила:
 
чувствовала, что он был тяжелобольным и измучен­ным человеком. Когда на записи Марио совершенно потря­сающе спел „Аве Мария" Шуберта, он вдруг бросился прочь. Я побежала за ним и догнала возле его артистической ком­наты. Он вытирал платком слезы. Что-то мучительное исказило его лиио. Он неподвижно смотрел в одну точку. Я взяла его за руку и спросила: может, ему нездоровится? Он ответил каким-то пустым, нездешним голосом: „Мне осталось жить недолго... Я скоро умру..."
 
Я была потрясена услышанным. Хотя я и пыталась его разуверить и успокоить. Но в эти минуты и у меня против воли зародились страшные предчувствия... Дни моей работы с несчастным Марио Ланиа навсегда в моей памяти. Его прекрасный голос - это голос его души и сердца. Мне так и хочется сказать, что он был даже более велик, чем Кару-зо... Но мое мнение может быть слишком субъективным, так как этот человек и певец слишком покорил меня.
 
Фильм „Серенада" был закончен и выпущен на экраны. Как и раньше, последовал успех, возросший оттого, что виновником его был любимый, всемирно известный артист, которого многие уже считали конченым человеком. В прессе даже появились мысли о том, что голос певца стал еще более красивым, благородным и что во внешнем облике артиста появились какие-то новые притягивающие черты. После бури солнце светит по-иному...
 
Отклик мировой прессы был единодушным - „Серенада" в биографии нашего героя - новая удача.
 
Успех заразителен... Как, впрочем, и беда. Посыпались новые контракты и ангажементы. А вслед за этим неот­ступно, будто тень, потянулся и его черный человек -эта дьявольская праздная жизнь, извечно преследовавшая знаменитого артиста. И возникала она тут же - обратной сто­роной удачи.
 
Снова Марио Ланца гордо смотрит на мир, он в настрое­нии выйти на люди, прогуляться по белому свету, шаг его тверд и размашист, счета в банке заметно поднялись. И не стоит оглядываться назад, туда, где эти черные годы - пол­ные лишений, обид, подлости, равнодушия... Он все прощает теперь людям, отвернувшимся от него в те тяжелые дни и ночи. У него не злая память. Он снова рад их видеть у себя -и так   называемых друзей,   и   так   называемых   врагов...
 
И вновь ворвались в его притихший и погасший было особняк шум, кутерьма, звяканье посуды, пьяные вскрики, лесть, славословия, мед и яд стихийных расхожих слов, над которыми теперь нашему герою не хотелось задумываться.
 
Почему? Мы не можем сказать об этом наверняка. Мо­жет быть, люди перестали интересовать его? Хотя вряд ли. Возможно, для Ланца наступила очередная полоса удачи, и ему хотелось, чтобы на его празднике гуляли все. Потому что свою очередную победу он одержал не над людьми - над   собой!
 
Как бы то ни было, в его доме снова гремят тосты за удачу в настоящем и будущем. Да и он, несмотря на тер­зающие душу предчувствия, все же еще надеется на счаст­ливые годы.
 
       
Rambler Top100 Рейтинг@Mail.ru